Забытая Атлантида[дилогия ; СИ] - Екатерина Русак

– Пои ее досыта молоком, а не сикару! – сказал, смеясь Нингишзида.

– Я все исполню, – пообещала женщина и решилась, наконец, спросить:

– Господин, кто эта женщина, которая так хорошо знает ремесло лулу азу?

– Ее имя – Салсу! – улыбаясь, ответил Нингишзида. – Ануннак Кур-ну-ги!

Она задрожала, сразу поверив его словам. Она уже слышала о приходе ануннаков в Унуг. Она видела могущество этой женщины, она видела ее одежду, она видела ее красоту. И сангу держался с этой женщиной почтительно, чуть ли не кланяясь ей в ноги. Но почему Эрешкигаль не забрала ее дочь в мир теней, а прогнала прочь от его ворот?

Эрешкигаль подошла к ней проститься, произнесла:

– Пусть в твоем доме всегда звучит смех и будет вдоволь еды!

И женщина, преисполненная благодарности, сложив на груди руки, пересилила себя и, взглянув без страха в светло-зеленые глаза Эрешкигаль, обняла ее ноги и произнесла:

– Да прибудет с тобой милость Ан, богиня Салсу! Да будет твое имя прославлено в городе!

Этот случай, когда Эрешкигаль отогнала от умирающей девочки своих слуг, стал достоянием не только всего Унуга, но и распространился по другим городам Двуречья.

-

Глава 7.

В стародавние дни, когда судьбы решались,

В изобильный год, порожденный Аном,

Когда люди, траве подобно, из-под земли пробивались,

Владыка мирового океана, царь Энки,

Энки – владыка, решающий судьбы,

Дом свой из лазурита построил!

Слово Энки неотменимо, слово его возврата не знает!

Нингишзида тихо намекнул Шу Гирбубу, что ануннаки склоняются к решению сделать его, Нингишзида, лу-галем Унуга. Шу Гирбубу немедленно передал эту новость лучшим людям города и через три солнечных круга стало ясно, что старейшины родов готовы признать решение ануннаков. Ревниво оберегая свободу своих родов, старейшины и шарт не желали возвышения какого-нибудь рода над остальными, но легко соглашались поставить ануннака Нингишзида над собой лу-галем.

Поэтому Энки, Нингишзида и Эрешкигаль посоветовавшись друг с другом, решили не затягивать с избранием лу-галя Унуга.

Когда Нингишзида объявил, что ануннаки хотят сообщить ме Унуга, то вечером следующего дня дворик дома бога Э-Ана наполнился лучшими людьми города: шарт, угулу и жрецами. Было и несколько самых богатых тамкаров. Для остальных не хватило места, простые люди толпились на улице, и ничего не видя, что происходит в доме бога, в молчании ждали известий.

Вечерело, дневной зной начинал постепенно спадать.

Энки в новом одеянии и солнечной короне Альганта вышел к собравшимся старейшинам города. Увидев его могучую фигуру, перекатывающиеся под кожей мышцы, все лучшие люди издали возглас восхищения. От Энки веяло божественной силой. Энки полностью соответствовал их представлениям о богах.

Эрешкигаль вышла, одетая во все черное. Ее глаза прикрывала ткань, оставляя видимыми лишь нижнюю часть лица. Для нее это было не совсем удобно, но ее взгляд смерти, пугавший шарт Унуга, был скрыт, что позволяло взирать на богиню Кур-ну-ги без боязни. Среди лучших людей города были лишь мужчины, но даже закутанная в широкое одеяние Салсу показалась им дивно прекрасной. Видя ее тонкие белые руки и нижнюю часть лица, каждый из них понял, что красота ее божественно совершенна. В руках Эрешкигаль был посох с резным навершием из слоновой кости – знак власти подземного мира.

Нингишзида в лучах солнца излучал блеск лазуритовыми пластинами, которые искрились синими искрами. Он держал в руке не посох, а жезл с двумя обвитыми золотыми змейками, у которых вместо глаз были вставлены агаты.

Увидев вышедших к ним трех ануннаков, лучшие люди Унуга опустились на колени и согнулись в земном поклоне, пока Нингишзида не повелел всем подняться.

Энки начал говорить, а Нингишзида переводил его слова.

Энки простер свою руку над толпой:

– Слушайте меня жители славного города! Нингишзида, посланец ануннаков, будет отныне Лу-галь всех земель Унуга. Я, Энки, даровал ему царствование страной Унуга, направляю на него взгляды всего избранного народа Страны от восходящего солнца до заходящего солнца, весь народ от нижнего моря до реки Буранун, направляю к нему их стопы. С востока до запада Энлиль не дал ему равных. Народы всех земель будут пребывать в мире в долинах под ним; Страна будет радоваться под его началом; все вожди Унуга и вожди всех иных стран будут преклоняться перед ним в Унуге, согласно ме его царствия – нам-лу-галь.

Поднимите головы к небесам, поднимите вверх высокую руку, издайте крики радости, как овца, которой вернули ее ягненка.

Шарт и угулу жадно ловили слова Энки, которые падали на них, точно дождь на исстрадавшуюся от зноя землю.

Энки умолк, Нингишзида от своего имени обратился к Энки:

– Пусть Энки, Лу-галь всех земель, просит за меня перед Аном, его возлюбленным отцом! Пусть добавит он жизни к моей жизни, подо мной пусть земли пребывают в мире в долинах! Пусть все человечество процветает, как травы и растения; пусть множатся стада овец Ана; пусть народ Страны смотрит на праведную землю; благая судьба, которую боги огласили мне, пусть всегда останется неизменна; и пред вечностью пусть я буду лучшим пастырем!

Такую произнес клятву на царствование Нингишзида.

Во дворе дома богов загудел восторженный рой голосов, прославляющий ануннаков и нового лу-галь:

– Вы принесли дыхание жизни, Ме богов принесли вы народу Шумер!

– Лу-галь Унуга, Нингишзида, получивший слово богов! Оно жить будет до отдаленных дней! Наш царь – Нингишзида! – в великом возбуждении заголосили шарт и угулу.

Энки снова простер руку, давая знаком понять, что хочет говорить:

– Любой сын Унуга, кто посмеет нарушить волю богов и скажет: Нингишзида – не Лу-галь надо мной – да уничтожит Энлиль, обрушив на него свою великую сеть, да опустит на него свою высокую руку и высокую стопу; пусть люди Унуга, восстав против него, низвергнут его в центре города.

– Хе ам! – откликнулись старейшины Унуга.

– Волей ануннаков в городе Унуг будет построен великий дом бога, чтобы милость сыновей и дочерей Ану никогда не иссякла! – объявил Энки. – Город Унуг будет обнесен каменной стеной, что бы враг, не смог причинить ему всякое зло и разорение! Город Унуг получит амбары с зерном и хранилища для чужих привозимых товаров! Каждый из лучших людей станет в Унуге значимым, большим человеком! Каждый получит дело, за которое будет отвечать перед Лу-галем! Унуг станет великим городом, городом над всеми городами! Такова ме города Унуг!

Объявив ме города, ануннаки ушли в дом бога.

После того, как ануннаки удалились, шарт города вышли на улицу и принялись шумно обсуждать услышанное. Простой народ слушал их разговоры и понял лишь то, что наступают другие времена и город ожидает счастливое ме. Но даже этого было достаточно, чтобы начать славить ануннаков, захотевших сделать Унуг главным городом Двуречья. Жители Двуречья всегда считали самым главным город Нибуру, и когда появилась возможность затмить его славой, это было воспринято людьми, как сигнал к великим деяниям.

До поздней ночи люди, разбившись на группы, пересказывали друг другу слова ануннаков и шумно вслух мечтали о славе Унуга.

Через два солнечных круга неизвестно кем были сочинены следующие строки:

Человек во сне мне явился: рост его – точно небо,

Точно земля его рост.

По голове своей он бог,

По крыльям своим он птица Анзуд,

По низу своему – он потоп,

Справа и слева от него львы лежат.

Храм свой построить мне приказал он,

Но замысел его – мне он неведом.

Уту взошел над горизонтом,

Женщина мне явилась: кто она такая?

На голове ее тонзура сверкает,

Золотой стиль в руке она сжимает,

При ней табличка со знамением добрым,

С этой табличкой совет она держит.

Второй явился,

Наделенный властью, лазуритовую дощечку в руке

сжимал он.

План храма набрасывал.

Священная корзина передо мной стояла,

Священная форма кирпичная была готова,

Кирпич судьбы для меня был в священную форму

положен.

Ему отвечают:

Сын Унуга! Твой сон я тебе растолкую!

Человек, что ростом подобен небу, ростом земле

подобен,

По голове бог,

По крыльям Анзуд, по низу потоп,

Справа и слева львы лежат, –

То Энки воистину есть!

Свое святилище Светлый храм построить тебе приказал он!

Уту, над горизонтом взошедший, –

Твой бог Нингишзида! Солнцу подобно,

на горизонте взошел он!

Женщина с табличкой, которую ты видел, –

Это богиня, которой имя не назову…

Поэтическое произведение не отличалось особой стройностью, даже было несколько грубовато, но оно точно характеризовало настроения в Унуге.